Открывается внутрь
«Пока Рита плавает, я рисую наброски: родителей, тренеров, мальчишек и девчонок. Детей рисовать труднее всего, потому что они все время вертятся. Постоянно получается так, что у меня на бумаге четыре ноги и три руки. Но если подумать, это ведь правда: когда мы сидим, у нас ног две, а когда бежим – двенадцать. Когда я рисую, никто меня не замечает».
«Я купил себе маркер и стал ходить по району и рисовать, ну, там, где видно, разных человечков… Потом я стал часто встречать этих чуваков, которых я нарисовал на стенах, я вспоминал, как я каждого из них нарисовал, и мне становилось теплее».
Ксения Букша тоже рисует человека одним штрихом, одной точной фразой. В этой книге живут не персонажи и не герои, а именно люди. Странные, заброшенные, усталые, счастливые, несчастные, но всегда настоящие. Автор не придумывает их, скорее – дает им слово. Зарисовки складываются в единую историю, ситуации – в общую судьбу, и чужие оказываются (а иногда и становятся) близкими.
«Я купил себе маркер и стал ходить по району и рисовать, ну, там, где видно, разных человечков… Потом я стал часто встречать этих чуваков, которых я нарисовал на стенах, я вспоминал, как я каждого из них нарисовал, и мне становилось теплее».
Ксения Букша тоже рисует человека одним штрихом, одной точной фразой. В этой книге живут не персонажи и не герои, а именно люди. Странные, заброшенные, усталые, счастливые, несчастные, но всегда настоящие. Автор не придумывает их, скорее – дает им слово. Зарисовки складываются в единую историю, ситуации – в общую судьбу, и чужие оказываются (а иногда и становятся) близкими.
